«Первый читатель»: к 100-летию со дня рождения Раузы Каримовой

Сегодня — сотый день рождения Раузы Суфьяновны Каримовой, супруги, вдохновительницы и первого читателя произведений Мустая Карима. 

Рауза (Роза) родилась 23 февраля 1921 года в селе Бакаево нынешнего Кушнаренковского района Башкортостана. Многочисленная и зажиточная семья Саубановых была раскулачена, рассеяна по стране: родители погибли в ссылке, братья и сестра оказались в разных детских домах — судьба одного, Закуана, так и осталась неизвестной. Восьмилетнюю Розу-Раузу взяла к себе на воспитание в Уфу Хадия Амирханова, родная сестра отца. 

Именно у Хадии-апы (её называли «туган-абыстай»), через девять лет, 31 декабря 1938 года с ней и познакомился студент, молодой уфимский поэт Мустафа Каримов, который пришел в дом на улице Достоевского, 47 в поисках квартиры. К этому моменту он уже издал первую книгу стихов «Отряд ҡуҙғалды» («Отряд тронулся») и ему было уже целых 19 лет. 

Мгновение их первой встречи он пронёс через всю свою жизнь и описывает так: «Не поднимая головы дернул за проволоку. Открылась наверху дверь, скрипнуло окошко. Но щеколда лежит на месте. — Вам кто нужен? — спросил незнакомый звонкий голос. Вздрогнув, я вскинул голову. В открытом окошке светилось круглое личико...» Дом тетушки Хадии стал исторической родиной любви Мустафы и 17-летней Розы. 

В начале лета 1941 года они оба закончили свои институты: Роза — двухлетний учительский, Мустафа — четырехлетний педагогический. Началась война, и он ушёл на фронт, а она получила направление в село Рятамак Ермекеевского района, но проработала там лишь первое полугодие учебного года, поскольку 10 января 1942 года родился первенец Ильгиз. 

Возвращения с фронта тяжело раненного мужа она с сынишкой дожидались в Кляшево, у родных. Её хвалили за хозяйственную сметку и трудолюбие, сказались уроки туган-абыстай и раннее осознание того, что если не сделает чего-то сама, то никто другой за неё не сделает. «Там, где другой продержится неделю, она год проживёт, умела из ничего собрать стол, а если было хоть что-то, то — целое застолье», такие характеристики мамы приводит сын Ильгиз Мустафович.

— Мы жили небогато, и маме пришлось освоить профессию машинистки, с детства помню стук печатной машинки: папа диктует, мама печатает, — вспоминает детство в Уфе младшая дочь Каримовых — Альфия, родившаяся уже после войны. — Папа и мама были единомышленниками с юности, мама много читала, и все книжные новинки появлялись в доме благодаря ей. Например, она первая прочитала и рассказала папе про «Сто лет одиночества» Маркеса, благодаря чему у него зародился замысел книги «Долгое, долгое детство...». Папа часто обсуждал с ней повороты сюжета очередной пьесы или повести, зная, что у неё была развита интуиция, но все творческие решения принимал сам, в уединении. На частый вопрос «Помогает ли Рауза в творчестве?», папа отвечал, озорно поглядывая на маму: «Не мешает!». Но влияние мамы было огромным — помимо мелочей жизни, от которых она ограждала отца, когда это было нужно, она помогала ему в депутатских делах, отвечала на письма избирателей. Отец часто был в командировках, и нередко ей приходилось действовать от его имени, если кто-то нуждался в срочной помощи. Когда папа уезжал, они ежедневно созванивались, она рассказывала о том, что происходит в Уфе, в республике, о событиях в литературе, об обращениях избирателей- обо всем, что требовало его пристального внимания. Она частенько принимала в доме его друзей, и единомышленников Мустая даже тогда, когда он был в отъезде по делам Союза писателей России или Верховного Совета РСФСР. У нас не раз бывал и Сосланбек Тавасиев- тогда он работал над памятником Салавату Юлаеву. Они дружили с отцом. В руководстве республики долго не могли определить место для уже готового памятника. Помню, Зия Нуриевич Нуриев, тогдашний первый секретарь Башкирского обкома КПСС позвонил отцу, чтобы спросить совета. Я помню, папа обсуждал с мамой, что ему ответить — выходит, что в конечном счете её знаменитая интуиция определила самое удачное место для знаменитого памятника.

Маму хорошо знали в министерских кабинетах, к ней уважительно относились руководители города и республики. Не представляю, чтобы она попросила бы что-нибудь для себя или семьи. Я хорошо помню случай, когда к папе обратилась женщина, страдающая полиартритом - ей нужна была инвалидная коляска - огромный дефицит по тем временам. Решение вопроса затянулось…Когда, наконец, из собеса сообщили, что коляску можно получить, мама захотела сама передать ее больной женщине. Когда мы с ней приехали, выяснилось, что она уже не встает с постели, что помощь запоздала… Мама от бессилия расплакалась, — вспоминает Альфия Мустаевна.

Каримовы вспоминают как хрупкая мама умела в трудную минуту собрать всех одной фразой: «Ныҡ булайыҡ!» («Будем крепкими!»)

Сам Мустай ёмко и пронзительно раскрыл глубину их отношений в рассказе - «мгновении жизни» «Бейеш», в которой описывает совместную поездку на озеро Ургун, на лечение израненных осколком и туберкулёзом лёгких козьим кумысом. 

Их туда пригласил друг юности Мухаммет Хайдаров. Вскоре Мустай уже смог самостоятельно подняться на одну из гор, где неожиданно для себя услышал эту башкирскую песню «Бейеш» в исполнении Раузы. Оказывается, она эту песню, посвящённую тревожной жизни мятежного батыра, услышала по радио ещё в 1943 году, когда лейтенант Каримов был на грани жизни и смерти в госпитале, выучила и дала себе зарок её спеть ему, когда Мустафа окончательно поправится и вернётся на родину. 

Народный поэт в течение всей своей творческой жизни посвятил много строф своей любимой Раузе, часто обращаясь к её образу.

«Любимая, ты помнишь об Урале,

О синих далях, о весенних днях,

О том, как мы однажды любовались

Цветами, выросшими на камнях?

          ...

Когда бы сердце впрямь окаменело

Среди боёв без края и числа,

Моя любовь, которой нет предела,

Цветами бы на камне расцвела».

(Перевод В.Тушновой)

Самые печальные и пронзительные строки — в годы их последней разлуки, Рауза Суфьяновна ушла на три года раньше Мустая, в декабре 2002 года:

«Кескәй генә бер күбәләк ине,

Донъялыҡта донъя йәмләтте.

Тегендә лә һоро шәүлә булмаҫ,

Йәне уның биҙәр йәннәтте».

 

«Она была крохотным мотыльком,

Украсила жизнью жизнь.

И там она не будет серой тенью,

Ее душа тот мир преобразит»

(Перевод А.Хусаинова)

В год своей смерти поэт записал в дневнике: «Видел во сне Раузу, стелет на кровать белоснежное одеяло, ждёт, когда я лягу».

Обелиски Мустафы и Раузы Каримовых возвышаются рядом и притягивают внимание посетителей Мусульманского кладбища Уфы, так же, как многие годы возвышались и притягивали взгляды людей судьбы двух любящих, поддерживающих и вдохновляющих друг друга единомышленников. 

Автор: Шамиль Валеев
Фото: из личного архива семьи Каримовых