Мустай Карим: «Мы победили на разорванных сердцах»

Интервью взяли Айдар Хусаинов и Зухра Буракаева

Все на свете происходит не случайно. Нам предложили написать сценарий документального фильма о Мустае Кариме. Многое мы знали, еще большее – открыли для себя во время общения с нашим великим поэтом, общественным деятелем, мудрым человеком, обладавшим удивительным даром – прикосновение к нему меняло течение жизни.

Фильм по разным причинам не состоялся. Но остались кадры для него, осталась фонограмма, с которой несется для нас голос человека, которого мы вспоминаем каждый день. Отрывок из нее, посвященный военным годам, мы и предлагаем читателям журнала «Уфа».

- Мустафа Сафич, вспоминаете ли Вы военные годы?

Я, кстати, не так часто вспоминаю о самой войне. О людях вспоминаю… Во время встреч меня часто спрашивают, просят припомнить какой-нибудь военный эпизод. А я вспоминаю о людях… Там не было промежуточных отношений между людьми. Вот смерть, вот жизнь. Вот победа, вот поражение. И люди в этой ситуации были очень, так сказать, близки друг другу, можно сказать, подпирали друг друга.

Очень много хороших людей видел я на войне. Были люди, которые даже во время войны давали какую-то возможность творчества, опору для творчества. Например, в госпитале, в Туле, как узнали, что я пишу стихи, сразу же дали отдельную палату. Чтобы думал, чтобы писал.

- А растерянность какая-то была на войне?

- Нет, не было. Мы же не такие «зрелые» были, как сейчас. Пускай враг дошел почти до Москвы, но мы считали так – «Ничего, одолеем!» Люди моего поколения были настроены только на победу, без страха и сомнения шли в бой.

Помню, был такой случай. В училище, в Муроме, шло занятие по тактике. Немцы тогда были уже под Москвой. И наш командир говорит: «Если немцы возьмут Москву, мы будем воевать в тайге». Один из нас, Юлдаш, человек прямой, особенно не думал, что говорит. Он и сказал: «Немец, он дурак, что ли, лезть за нами в тайгу? Зачем нам в тайгу?» Тут командир сказал: «Сам ты дурак». На этом кончилось.

Страха, сомнения не было. Было, конечно, тревожно. Но мы были вместе. Не было какого-то третьего отношения к жизни – должны отстоять, должны победить, и все.

- А о чем Вы думали на войне каждый день? Какие мысли Вас посещали каждый день?

Мысль была только одна - связь довести до передовой. Я ведь был связистом. Вот если не доведу, мне командир задаст – будь здоров. Я уже писал об этом Фомичеве, командире дивизиона - как он ругал меня. Его я боялся, а не смерти. К тому же он меня отучил ругаться. Он так нехорошо ругался, что я понял – не надо ему подражать. И всю жизнь боялся быть похожим на Фомичева.

-А были ли на войне вещи, которые не были связаны с ужасом войны?

Да, были. Я сейчас даже удивляюсь. Находился в резерве, в Москве. Это было весна, или даже начало лета. Начальник резерва придумал посадить цветы вокруг казармы. И мне поручил это дело. Дал двух помощников. Подумайте, во время войны, в 43 году, когда вокруг шли бои, я сажал цветы!

Тогда я не придал этому особого значения. Приказали – сделал. А сейчас думаю так - человеку пришла в голову мысль посадить цветы. Это же очень важно. Он, наверное, был человек тонкого чувства. Видно, решил ненадолго вернуть нас к мирной жизни. Еще совсем недавно я кровь проливал, только что с поля боя, и вот - сажаю цветы. Это же действительно интересно.

- А что еще приходилось делать на войне?

- На войне… Кашу кушать. Потому что иногда, кроме пшенной каши, ничего не было. Однажды три месяца подряд ели эту кашу.

- А Вы думали о том, правильно ли Вы поступаете на войне или нет?

- Сейчас задним числом многие решают стратегические задачи за полководцев, за Верховного Главнокомандующего. Не так командовал… Тогда не было этого. Потому что все подчинялось одной насущной задаче. Никто не думал, правильно- неправильно командуют…

Конечно, нехорошо, когда тебя на смерть посылают. Это, наверное, вообще неправильно человека посылать на смерть. Но на войне иначе нельзя. Надо или погибнуть, или победить.

- Что вам помогало?

Во-первых, дружба. Очень надежная солдатская дружба была. А во-вторых, во время войны на фронт приезжали артисты - юмористы, музыканты. В трех километрах от фронта он таскает свою виолончель, играет…

Очень много было юмора. Это как раз говорит о душевном состоянии народа, о состоянии его духа. Юмор – это и есть согласие с жизнью.

- А вы писали на фронте?

- Да, пописывал. Вот говорят - фронтовые, окопные стихи. В окопах стихи писать трудно. Невозможно. Но стихи я писал, когда выходили мы на отдых, а потом в госпиталях. Я же был тяжело ранен, меня много лечили – вот в госпиталях и пописывал.

- А что вы пили на войне?

- Воду, чай… Сто грамм - не всегда были, это зимой выдавали. Эти сто грамм иногда доходили до передовой, иногда по пути пропадали. Тоже бывало…

- Часто ли вам писали из дома?

Отец и мать у меня были неграмотные, а вот жена писала часто. В 43 году в нашей деревне погибли люди, отравились от прошлогодних колосьев. Где-то их человек 50 умерло. И вот жена моя об этом мне не написала.

Так что в письмах из дома никто никогда не жаловался, не писал о том, что живется трудно. Не только цензура мешала - на фронт нельзя было посылать плохие вести, потому что это бойцу - не подмога.

И еще вот что удивительно - на фронт, во время войны, письма из дома приходили через пятнадцать, самое большее, дней, а так – даже через 10 дней. А в наше время, лет пять назад письмо до Чишмов шло три недели. Сейчас, правда, наладилось немного.

И все равно, даже сейчас удивляюсь. Подумайте, был огромный фронт от моря до моря. И все-таки всегда были боеприпасы, люди не были голодными, всеобщая связь была. Сейчас не представляю, уму это непостижимо. В те годы мы держались. Выдержали, одним словом.

А вы что писали домой? Каково было отношение к солдатским письмам?

О солдатских письмах можно говорить так: они приходили, надежду приносили. Но часто за ними приходили похоронки.

Похоронку принесли и к нам домой. Муж сестры моей матери был мой полный тезка – Каримов Мустафа Сафич. Принесли эту похоронку нам, потом стали читать, разобрались. Там было написано «рядовой» - он как раз рядовой был. Сестра потом горько упрекала мою мать: «Почему ты своему сыну дала имя Мустафы?..» Эта печаль осталась навсегда…

Какой главный урок вы вынесли из войны, что мы не должны забывать никогда?

Никогда не должны мы забывать о подвиге народа, о страданиях народа. Это не только снаряды рвались, не только мины рвались. Рвались сердца людей -и на фронте, и в тылу. Вот на этих разорванных сердцах мы и победили. Это нельзя забыть, это свято.

А еще нельзя забывать, что это была Отечественная война, воистину война за Родину. Вот сейчас говорят, мол, какие были дураки были солдаты, что кричали: «За Родину! За Сталина!» Сталин тогда не был личностью как таковой, это же символ был. «За Родину, за Иванова» можно было кричать. Но так, чтобы за Родину. Вот этого никогда нельзя забывать.

Что вас больше всего поразило на войне?

Знаете, сейчас много пишут, что татары-монголы разоряли Русь. Наверное, что-то было, и разоряли. Но сейчас, когда едешь по Руси, северной Руси, Х11 века храмы стоят, Х1У века церкви стоят. А там были ужасные побоища, ужасное нашествие было. Чингисхан не конфетки раздавал, не халву. И тем не менее, храмы оставались. Вот что я думаю, по этому сужу.

Но даже они не все сжигали, как немцы сжигали наши деревни. Ну что ты жжешь эту хибарку, там же дети! Нет, торчит только одна труба. Вокруг той трубы – замерзшие дети. Я не понимаю, как это может сделать человек…

У меня даже стихи есть, как девочка стоит у обгорелого дома, как она улыбается нам, потому что мы пришли. Дом сгорел, а она улыбается, потому что мы пришли. С этой улыбкой, у сожженных домов люди хранили надежду и уверенность. Вот была война…

В предвоенные годы Вы думали о том, что придется воевать?

Великая Отечественная война не пришла неожиданно. Мы готовились к войне. Мы знали, что нам с фашизмом придется воевать. Когда пакт Молотова -Рибентропа был заключен, немного затихло. А вообще это не было неожиданностью. Но час, миг нападения были неожиданным, потому что просто нас обманули эти немцы со своим пактом. И немножко мы не ждали. То, что советское руководство заключило пакт - это передышку на этом получили, подготовку. Вот это то, это такой, дескать, этот пакт был предательский, или что-то там. Мы хотели, чтобы обрести больше силы. Но они разгадали, видимо, и напали внезапно.

А когда сейчас показывают войну с рекламой, прочим…

- И с сексом еще, да. Красиво, хорошо, увлекательно. Хлеба и зрелищ народу же надо. Вот зрелище показывают - это постыдно. Это очень плохо. Войну смешивать с чем угодно нельзя. Кроме молитвы, может быть. Хотя я человек не очень молящийся. Но все равно я считаю, что кроме молитвы, ничего не надо. Это уж… Ну ладно, давайте не будем ворчать. Я же сказал – не буду жаловаться.

Источник: Яндекс Дзен